Копье. Гробница - Страница 203

203

«Вскоре узкие стены расступились, и он оказался в довольно просторном подземном помещении; эта необычная комната была сделана в форме полусферы. В самом центре круглого пола зиял темный провал, открытый колодец, вокруг которого лежали человеческие останки, прикрытые истлевшими одеяниями высших жрецов и жриц. Возле стен стояли глиняные дощечки, испещренные значками клинописи — каждый из этих клинообразных символов обозначал слог или целое слово. Он опасливо приблизился к краю глубокой ямы и заглянул в непроглядную темноту. И тогда на него нахлынул ужас, ибо что-то властно звало, манило его спуститься вниз; внутреннее чувство говорило ему, что он должен спрыгнуть в колодец.»

«И тот беззвучный гром от дальнего тяжелого биения, похожего на стук огромного каменного сердца, обрел реальную мощь; он раздавался из недр глубокого, темного колодца.»

«ТУК-ТУК»

«Он бежал изо всех сил, стараясь как можно быстрее выбраться из этого круглого подземного могильника, словно за ним по пятам гнались все демоны ада.»

«Несмотря на свой страх, он дрожащими руками снова заложил кирпичом потайной ход, собирая пыль с пола, чтобы замаскировать трещины в кладке стены. (Сэр Леонард никогда не догадается о том, что скрыто за этой стеной — он вместе со своей командой археологов купается в древних сокровищах и вряд ли побеспокоится о какой-то пустой комнате по соседству с уже раскопанным захоронением.) Сегодняшнее открытие будет принадлежать только ему одному.»

«Прошло четыре дня, прежде чем он смог собраться с силами, отважившись на рискованную затею — спуск на дно колодца, обнаруженного им в полу потайной круглой комнаты. Четверо суток он находился в нервном возбуждении: днем его охватывало необъяснимое волненье, а по ночам его сны были беспокойными, и несколько раз за ночь он просыпался со сдавленным криком после очередного кошмара. Он знал, что обязательно вернется в эту комнату, к зияющей черной пасти шахты, проделанной в центре пола; однако возвращению препятствовало лишь одно обстоятельство: храбрости на это ужасное путешествие ему недоставало.»

«Он дождался вечера, когда все работы в земле были прекращены до утра следующего дня, и вокруг зоны раскопок было поставлено лишь несколько дежурных для охраны Королевской Усыпальницы, всемирно известной своими сокровищами. В этот вечер он сам остался дежурить; он ставил посты и должен был проверять их несколько раз за ночь. Улучив удобную минуту, он пробрался через свой потайной ход к глубокой яме, прихватив с собой прочную веревку и пару кольев, чтобы надежно закрепить ее, он решил спуститься вниз.»

* * *

…Во сне Клин издал протяжный, долгий вопль. Кайед и Даад озабоченно склонились над ним, напуганные криком своего господина…

* * *

«…и страшно; его руки дрожали так, что он чуть не выпустил веревку, за которую держался, перелезая через край открытого колодца. Он спускался медленно, очень медленно, влекомый какой-то неизвестной силой, которой и сам затруднился бы дать название. Эта сила, побуждавшая его опуститься в темный провал, победила даже его животный страх. Фонарь, крепко привязанный к поясу веревкой, покачивался в такт его движениям. Он знал, что внизу его ждет нечто ужасное — древнее зло, гораздо более древнее, чем эти пыльные и жалкие останки шумерских царей и жрецов, покоящиеся в своих каменных гробницах. Вещие сны, ночные кошмары, преследовавшие его на протяжении последних четырех суток, раскрыли ему сущность этого зла. Однако в жутких снах ему не удалось уловить ни четких образов, ни видений, которые позволили бы ему узнать, «что» это было. В этих снах он погружался в пучину странных ощущений, вызывающих страх и вместе с тем доставляющих удовольствие. Он познал всю силу плотского желания и манящую, соблазнительную сладость греха; трепеща от возбуждения, он опускался все ниже и ниже в своих желаниях, подчиняясь власти первобытных инстинктов, вырвавшихся на свободу под действием неизвестных сил. А сны обольщали, уводили все дальше, пророчили, что он сможет испытать все эти наслаждения наяву, если… если… если захочет; но сперва он должен проявить свою волю, заявить о своем желании. А для этого нужно достичь дна этого глубокого колодца.»

«ТУК-ТУК!»

«Эти удары были похожи на глухой раскат грома; вздрогнули стены шахты, и тонкая, темная пыль облаком взвилась в воздух. Веревка выскользнула из его ослабевших рук, и он упал вниз.»

«К его удивлению, до дна колодца оставалось совсем недалеко; он грузно и неуклюже шлепнулся на землю.»

«Колодец оказался совсем неглубоким — просто непроглядный мрак, царивший на его дне, создавал иллюзию пугающей, бездонной глубины.»

«Его ноги согнулись, когда он упал на спину, лампа свалилась на него сверху — к счастью, она не разбилась и продолжала гореть. Еще не переведя дыхание, не оправившись от испуга от внезапного громового удара и падения на дно колодца, он подхватил лампу и бережно поставил ее на землю — меньше всего ему хотелось оказаться в кромешной тьме на дне этого каменного мешка, напоминавшего хитрую ловушку. И только после этого он полной грудью вдохнул затхлый, вонючий воздух и почувствовал ноющую боль от ушиба.»

«Он приподнялся и сел, поджав ноги и прислонившись спиной к стене неглубокой шахты, с которой все еще продолжали сыпаться пыль и мелкие камни. Грудь его высоко вздымалась, и он глядел перед собой широко раскрытыми, испуганными глазами.»

«Прямо напротив него была ниша. Квадратное отверстие в стенке круглого колодца, чуть более полуметра высотой, так хитро спрятанное в тени, что тот, кто заглядывал в шахту сверху, не смог бы заметить этой отдушины.»

203