Копье. Гробница - Страница 229

229

Оперативник выругался сквозь зубы, но времени на оправдания перед своим старшим начальником у него не было — оставшиеся в живых бандиты уже взошли на крыльцо.

Он бросился следом за ними, проскользнув меж стоящих возле дома автомобилей, и прижался спиной к внешней стене крытой галереи, ведущей в дом, ничем не выдавая своего присутствия и поджидая удобного момента для следующего решительного броска. Решив, что Матер отстал где-то по дороге к дому, он оглянулся назад, на их машину. Плановик застыл на месте, глядя на озеро.

Они успели заметить странное свечение в той стороне всего несколько минут тому назад, когда их машина, выбравшись из темного живого тоннеля, образованного тесно переплетенными кронами деревьев, начала спускаться в долину, но густой туман и почти непрозрачная завеса дождя помешали им разглядеть, что это было. Даже теперь, когда они находились совсем рядом с озером, было практически невозможно различить ни одной детали. Над водой клубился плотный туман, который не в силах был разогнать даже проливной дождь; сквозь его матовую завесу пробивался необычный белый свет. Матер с трудом оторвался от этой картины и поспешил следом за своим агентом, прихрамывая и глубоко вонзая свою трость в землю.

— Что там такое? — спросил оперативник старого Плановика, когда тот подошел поближе.

— Не знаю, — ответил тот еле слышно, — озеро бурлит — вот все, что мне удалось разглядеть. Давайте-ка займемся своим делом.

— А вот и наш патруль, — агент качнул головой в сторону холма, где показались огни фар.

— Нет времени ждать. Проверьте-ка, что там, внутри.

Низко пригнувшись, оперативник на секунду высунулся из-за своего прикрытия и тотчас же спрятался назад.

— Черт, — произнес он. — Двери открыты. Они уже в доме.

* * *

«Это был сон. Это мог быть только кошмарный сон.»

Однако Кора знала, что не спит. Кошмар, творящийся здесь, был абсолютно реален. Она попыталась собраться с мыслями, отчаявшись, не понимая, что происходит, почему Монк — этот толстый гигант — неподвижно лежит на плите из черного камня совсем голый, и… и еще… Шок окончательно привел ее в себя.

Ссутулившаяся фигура, стоящая по другую сторону алтаря, закутанная в длинную черную мантию, была так уродлива, что внушала не столько страх, сколько отвращение. Только по глазам можно было узнать, кем было раньше это гадкое существо.

— Феликс?… — ей казалось, что она произнесла его имя громко, однако с губ ее слетел лишь невнятный полушепот.

Она закрыла руками лицо — не только потому, что зрелище потрясло ее, но и для того, чтобы мысли прояснились…

* * *

Слабость прошла, и мысли Холлорана вновь обрели былую четкость и остроту. Он смотрел на темный предмет, лежащий на черном камне, не веря своим глазам.

— Не может быть, — прошептал он.

— И тем не менее, это так. Перед вами единственная живая часть тела Бел-Мардука, которая сохранилась в гробнице. Его сердце.

— Это невозможно.

— Как видите.

— Клин, прекратите этот абсурд. Позвольте мне уйти отсюда вместе с Корой…

Вместо ответа Клин страшно, без слов закричал — этот бешеный вопль мог быть вызван внезапным приступом боли. Тонкая петля сдавила горло Холлорана еще сильнее — Даад грубо потащил его назад, прочь от алтаря. От неожиданного рывка он потерял равновесие и упал на мокрый пол. Араб наклонился над ним, не выпуская из пальцев удавки.

Кора шагнула к нему, но, внезапно ослабев, рухнула на твердый камень. — «Это еще не все, Холлоран!» — послышался хриплый, резкий голос Клина. — Сделано немало, но предстоит сделать еще больше. Особенно сейчас, в нашу грозную эпоху, когда у нас достаточно оружия для того, чтобы устроить геноцид. «Неужели вы не понимаете, что заставляет человечество идти этим путем!» Это займет лишь несколько десятилетий. Ничтожно малый срок по сравнению с продолжительностью жизни Земли. И затем на несколько лет воцарятся разруха, голод, болезни, вражда и раздоры между мелкими группировками, войны и насилие. Зло будет править миром, когда мировое равновесие меж ним и добром будет нарушено, и чаша весов склонится на «Его» сторону, на сторону Бел-Мардука! Я показал вам озеро, Холлоран, позволил заглянуть в его глубины. Это наследие наших пороков, наших зол, их воплощение в живых существах. «Вы видели их — отражения вашей собственной низости и ваших грехов!» Меж мной и вами не такая уж большая разница, Холлоран. Я только прошел дальше по этому пути.

Клин низко нагнулся, опираясь руками на тело Монка, хрипло дыша; его силы явно были подорваны длинной речью.

— Я мог бы сделать вас одним из моих людей, Холлоран. Это было бы не так трудно, как вы сами воображаете — простое потворство вашим собственным наклонностям, и ничего более. Но я не могу окончательно поверить вам. А у меня слишком мало времени, — теперь он говорил медленно и плавно; очевидно, его возбуждение прошло или же он слишком ослаб после недавней вспышки и еще не успел вновь собраться с духом. — Она вступит в наш союз, станет третьей там, где нас осталось только двое — Бел-Мардук и я. Кора поможет нам.

Клин выпрямился, подняв руки:

— Азиль…

Араб шагнул вперед, достав из складок своей широкой одежды длинный острый нож; один его край был специально утолщен, что придавало ножу сходство с мачете. Гладкий металл ярко блеснул в лучах свеч.

Он поднял острие над грудью Монка, и руки американца вздрогнули. С губ сорвался слабый стон.

Одним коротким, точным движением, без видимого усилия, Кайед вонзил нож в грудь американца. Ему нужно было лишь вскрыть грудную клетку парализованного, обнажить его сердце.

229